Кто такие индийские неприкасаемые и можно ли их трогать?

Практически все народы мира проходили период жесткого разделения людей по профессиям — во всяком случае, те народы, которые доросли до земледелия. Всякие пастухи и охотники еще могли одной рукой пасти верблюдов, а другой резать глотки врагам, отнимая у них этих самых верблюдов без особого вреда для экономики. А вот с земледельцами все было очень сложно. Эти привязанные к конкретным кускам земли граждане нуждались в охране, а заодно и в развитой торговле.

Поэтому деление людей на крестьян, купцов, военных и жрецов-чиновников мы можем встретить где угодно — от Китая до инкского государства. Уж больно это естественная вещь на определенном этапе становления цивилизации. А тонкости взаимоотношений между всеми участниками сего действа записывали в священных книгах, потому что трудовых и гражданских кодексов тогда не было, а на Бога всегда можно свалить все, что угодно. Ибо сказано свыше: «Хам пшеницу сеет, Сим молитву деет, Яфет власть имеет, Господь всем владеет...» А недовольные могут убить себя об крокодила.

Но время идет, условия жизни меняются, а священные книги, как мы знаем, обновляться особо не торопятся. Отчего выходят всякие неприятности. Вот в Индии, согласно статистике, происходит до четырех тысяч мелких и крупных неприятностей еженедельно, а все из-за «Ману-смрити» — «Законов Ману»

Индийцы полагают, что Ману — это первый человек, от которого мы все произошли. Когда-то давным-давно бог Вишну спас его от Потопа, уничтожившего все остальное человечество (жалкое, распутное и ни на что не годное, естественно), после чего Ману, обсохнув, уселся под баньяном и быстренько накидал правила, которыми отныне надлежало руководствоваться людям.

Индуисты верят, что это было 30 тысяч лет назад (историки же упрямо датируют законы Ману I—II веком до нашей эры и вообще утверждают, что этот сборник инструкций является компиляцией трудов разных авторов). Как и большинство других религиозных предписаний, законы Ману отличаются исключительной дотошностью и внимательностью к самым ничтожным деталям человеческой жизни — от пеленания младенцев до кулинарных рецептов. Но там содержатся и куда более основополагающие вещи. Именно согласно законам Ману все индийцы разделены на четыре сословия — варны

Жрецы. Появились из уст Брахмы. Сегодня брахманы чаще всего работают чиновниками. Наиболее знаменитый брахман — Джавахарлал Неру

Воины, вышедшие из рук Брахмы. Пусть высшей кастой считаются брахманы, но раджи и магараджи обычно были из кшатриев. Будда Шакьямуни, например, кшатрий

Торговцы и земледельцы возникли из бедер Брахмы. Семейство Ганди — из вайшьев, и в свое время то, что оно породнилось с брахманами Неру, вызвало грандиозный скандал

Батраки, слуги, ремесленники — из стоп Брахмы. Есть высшие и низшие шудры, последние относятся к неприкасаемым. Митхун Чакраборти из «Танцора диско» — шудра.

А еще есть чандалы, которые жрут собак, но о них и упоминать-то неприлично, потому что это вообще как бы не люди. И зародились они сами по себе, из какой-то грязи. К слову, этих самых нелюдей в современной Индии около 20% населения. Махатма Ганди, впервые начавший отстаивать их права, назвал их «хариджанами» — «божьими людьми». Но сами себя они предпочитают именовать «далитами» — «сломанными

В конце XVIII века, во времена ост-индской кампании, волшебные богатства материальной и духовной культуры Индии вызывали у европейцев дрожь восторга. Сказочная страна оказалась кладезем романтики на любой вкус: тут тебе и храмовые проститутки-танцовщицы, и толпы самоубийц под колесами Джаггернаута, и принцы в тюрбанах с рубинами, и слоны в золоченых попонах, не говоря уже о высококлассном муслине по шесть шиллингов за ярд (миссис Аллен просто ушам своим не поверила, когда услышала про такую дешевизну). И вообще, у них такие интересные обычаи! Взять, например, этих бедненьких парий. С 1780 по 1850 год было написано больше ста романов, рассказов и поэм, в заглавии которых содержалось это странное слово (самой известной является, несомненно, поэма Гете «Песня парии»).

Европейцам была совершенно непонятна идея того, что некоторые люди рождаются изначально пораженными в самых простых правах: праве на то, чтобы выпить воды из колодца, зайти в храм, заговорить с другими людьми на улице... Слово «пария» вошло в обиход и приобрело романтический флер, став, помимо всего прочего, обозначением личности непонятой и одинокой. В Индии же оно вызывало смущение и отвращение, ибо означало жуткую гадость — ребенка, рожденного от запретной любви представителей разных варн. Браки не только между представителями разных варн, но и разных каст до сих пор дело нечастое. (Единственным исключением были кшатрии, мужчинам которых позволялось брать себе жен из низших варн. Ну, для военных всегда приходится делать всякие исключения. Вон и вегетарианство, обязательное для большинства каст брахманов и вайшьев, кшатриям не предписано.)

Но европейцы тогда не совсем разобрались в вопросе, конечно. Парий в Индии было немного. А к пораженцам — неприкасаемым — относилось огромное число людей, хотя их родители вели вполне скромную сексуальную жизнь, не нарушая законов

Благодаря своим климатическим и геополитическим особенностям Индия — это рай для самых меньших наших братьев.

Влажный и теплый климат, скученность проживания (в Индии плотность населения уже тысячи лет является одной из самых высоких в мире), вполне безмятежное отношение к вопросам гигиены — все условия налицо. Институты тропической медицины не успевают регистрировать все новые и новые чудеса, которыми нас радует эта колыбель микробиологии. Любого туриста еще в самолете начинают заваливать брошюрами о том, как надо шпарить фрукты кипятком, не класть в стаканы лед местного приготовления и ни в коем случае не есть ничего на улице (что, однако, не спасает от кишечных расстройств почти никого).

Британцы, завоевывая Индию, страдали от дизентерии и холеры куда больше, чем от сабель противника, и, завоевав очередное княжество, первым делом пытались обучить местное население мыть руки и лишь потом озабочивались фортификационным строительством. Хотя, между прочим, об опасности заразы индийцы были осведомлены еще тогда, когда предки британских вояк мазали себе лица синим жиром и ели друг друга. Комплексы медицинских знаний, которыми так любят хвастаться арабы, были созданы именно тут.

И даже в Китай медицинская наука шла именно от ариев, хирурги которых еще за тысячу лет до Рождества Христова умели делать прививки от оспы, проводить операции под наркозом и пресекать распространение инфекций бактерицидными веществами. И поэтому в Индии вполне осознанно разделили население на «чистых» и «нечистых». Представители чистых варн мылись как раз весьма усердно, соблюдали белизну одежд и, главное, не подпускали к себе на расстояние броска палки никого, кому по долгу службы полагалось возиться в грязи. До последнего времени считалось, что касты неприкасаемых имеют иной этнический состав, чем большинство обитателей Индии.

Еще и сейчас в учебниках пишут, что неприкасаемыми становились завоеванные ариями племена, ибо они обычно отличаются от господствующих жителей как внешним обликом, так и языком. Но если понять, что веками и тысячелетиями касты далитов живут обособленно, практически не контактируя ни с кем, кроме членов своей общины, и уж тем более не вступая в браки ни с кем, кроме членов своей же касты, то не стоит удивляться последним «открытиям» генетиков, утверждающих, что ничего особо чужеродного для индийцев в далитах нет. Разве что кроме частых наследственных заболеваний, вызванных многовековыми родственными браками.

К неприкасаемым относятся низшие шудры, а также касты, находящиеся вообще вне варн и традиционно являющиеся мусорщиками, ассенизаторами, кожевниками, живодерами, гончарами, рыбаками, бродячими актерами, проститутками, прачками, сапожниками, дорожными рабочими. То есть все те, кто соприкасается с одной из трех грязных вещей, указанных в законах Ману, — нечистотами, трупами и глиной — или ведет бродячую жизнь на улице.

Просто когда в твой дом заглядывает старьевщик и просит попить водички, а потом вся семья за неделю вымирает, покрывшись странной коростой, ты очень быстро начинаешь верить в то, что богам не нравится, когда люди не соблюдают Ману-смрити

Когда британская журналистка индийского происхождения Рамита Наваи решила снять революционный фильм, раскрывающий миру страшную правду о жизни далитов, она выдержала многое. Мужественно смотрела на далитских подростков, жаривших и поедавших крыс. На маленьких детей, плескавшихся в сточной канаве и игравших частями дохлой собаки. На домохозяйку, вырезавшую из стухшей туши свиньи кусочки понаряднее. Но когда ухоженную журналистку взяли с собой на рабочую смену дамы из касты, традиционно вручную очищающей нужники, бедняжку стошнило прямо перед камерой.

«Почему эти люди живут так?!» — спросила у нас журналистка в последних секундах документального фильма «Далит значит сломленный». Да потому же, почему ребенок брахманов проводил утренние и вечерние часы в молитвах, а сына кшатрия в три года сажали на коня и учили махать саблей. Для далита умение жить в грязи — это его доблесть, его мастерство. Пусть древние индийцы ничего не знали про теорию «тренированного иммунитета», но они прекрасно знали, как это работает на практике. Когда ты кладешь своего новорожденного ребенка в корзинку с помоями, ты защищаешь его. Современные индийские сантехники, приводящие в ужас туристов своим нырянием в сточные воды, могли бы сделать свою работу менее тошнотворной. Но далиты знают: тот, кто боится грязи, умрет быстрее прочих. Многие далиты — не самые бедные люди в Индии, спрос на их труд есть всегда, и они вполне могли бы позволить себе не ходить в таких грязных одеждах и с ногтями цвета воронова крыла. Но заниматься их санитарным просвещением совершенно бесполезно. Потому что они прекрасно знают, что делают

Конституция Индии не признает ни варн, ни каст, и в этом она ушла далеко вперед от своего населения, 90% которого куда больше чтят наставления Ману, чем благие пожелания господ Неру и Ганди. В четырех больших городах страны — Дели, Бомбее, Калькутте и Мадрасе — неприкасаемые чувствуют себя более-менее вольготно, но в городах поменьше и в сельской местности все обстоит так же, как и сотни лет назад. Им нельзя пользоваться общественными колодцами и колонками. Нельзя ходить по тротуарам, чтобы не соприкоснуться ненароком с представителями высшей касты, потому что тем придется очищаться после такого контакта в храме. (Впрочем, есть касты неприкасаемых, которым можно контактировать с высшими кастами «по делу», — например, парикмахеры.)

В некоторых районах городов и селах им вообще запрещено показываться. Под запретом для далитов и посещение храмов; лишь несколько раз в год им дозволено переступать порог святилищ, после чего храмы подвергают тщательному ритуальному очищению. Если далит хочет что-нибудь купить в магазине, он должен положить деньги у входа и с улицы крикнуть, что ему надо, — покупку вынесут и оставят на пороге. Далиту запрещено начинать разговор с представителем высшей касты, звонить ему по телефону. После того как в нескольких штатах Индии были приняты законы о штрафовании владельцев столовых за отказ кормить далитов, в большинстве мест общепита завели особые шкафы с посудой для них. Правда, если у столовой нет отдельной комнаты для далитов, обедать им приходится на улице (напомним, далитом является каждый пятый индиец — это не меньше 200 миллионов человек).

За нарушение этих законов далитов карают, порой очень жестко. Как уже писалось выше, в Индии еженедельно происходит примерно четыре тысячи инцидентов, связанных с насилием над далитами. Мадрасское общественное движение «Учимся правам человека» рапортует, что в стране каждый час убивают двух далитов, насилуют трех далитских женщин и сжигают два далитских дома. Это не считая всякой мелочи типа побоев и оскорблений действием.

В 2008 году в городе Матхура далитка с шестилетней дочерью решили пройтись по тротуару и столкнулись с прохожим, который в ярости схватил ребенка и кинул его в огонь, разведенный неподалеку дорожными рабочими. Девочка чудом выжила.

В 2005 году шестеро крестьян в деревне под Джайпуром забили палками до смерти подростка за разговор с девушкой из «чистой» касты.

Год назад закончилось судебное разбирательство по поводу строительства в одной южноиндийской деревне трехметровой стены, ограждающей поселение далитов от остальных домов. Протест вызвала не сама стена, а то, что поверху было заботливо протянуто ограждение под током. Решением суда ток отключили, стену оставили.

В июне 2008 года жених-далит, пожелавший устроить пышную свадьбу, собрался поехать за невестой, согласно местным обычаям, на лошади. Увы, садиться на лошадь далитам не положено, и местные граждане оповестили общину далитов, что если парень попробует воплотить свой план в жизнь, то и он, и его соседи умоются кровью. В результате всадника к невесте пришлось провожать полиции и «скорой помощи», в кортеже было задействовано более 400 машин сопровождения.

ТЕ, КТО ХОТЯТ МЕНЯТЬСЯ
Соблазн оценивать человеческие проблемы как нечто простое и понятное всегда присутствует и у философов, и у политиков, и у писателей, и у журналистов.

В реальности все куда многослойнее: на каждое действие есть противодействие, а на каждое «а» найдется свое «б» с дубиной наперевес. Можно ли сказать, что далиты – самая несчастная и униженная часть индийского населения и что нужно делать все возможное, чтобы искоренить гнусность их положения? Можно. И многие умнейшие люди это делали, начиная с того же Махатмы Ганди и заканчивая, например, борцом за права неприкасаемых Бхимрао Рамджи Амбедкаром.

Амбедкар, выходец из касты неприкасаемых, в самом начале XX века стал одним из первых детей-далитов, получивших под давлением англичан право посещать школу. Правда, в классе он сидел за особой ширмой и воду для питья ему приходилось носить с собой, так как не только пить из школьной посуды, но и осквернять своими губами водопроводный кран в школьном туалете он права не имел (однако и в современной Индии с ее обязательным образованием те дети-далиты, которые не могут попасть в школу для своих каст, часто вынуждены таскать с собой бутылки с водой и сидеть за партами, отодвинутыми в особый угол). Амбедкар уехал в США, получил там высшее образование и вернулся «освобождать народ свой».

Единомышленников в предсоциалистической Индии у него нашлось достаточно, и сегодня права далитов законодательно защищены так надежно, что местами случаются перегибы. Например, определенный процент учеников-неприкасаемых должно принять каждое образовательное учреждение. Такие же квоты обязательны при распределении бюджетных рабочих мест в государственных учреждениях, администрации и даже в политических и властных структурах. А так как среди самих далитов идеи высшего образования и безмятежной чиновничьей жизни вовсе не так популярны, как могло бы показаться, то сплошь и рядом на вожделенную студенческую скамью садится тупоумный и ленивый двоечник, вытесняя более талантливых и усердных учеников из высших каст. Но и способный далит всю жизнь будет вынужден носить на себе ярлык «списочного ничтожества»: ведь всем известно, что далитов берут учиться и работать просто за то, что они неприкасаемые.

О нищете далитов тоже говорить не совсем верно. Те из них, кто сохраняет связи со своей кастой и занимается ее профессией, имеют вполне гарантированный доход, который часто превышает средний доход их «чистых» соседей. А забастовки далитов могут мгновенно парализовать жизнь любого города, так как никто не может выполнять их важнейшую для общества работу. В Индии проще встретить голодающих брахманов или кшатриев, чем семейство далитов, которому по-настоящему нечего есть (справедливости ради отметим, что некоторые уважаемые далитами блюда брахман не поднесет ко рту, даже умирая от голода). Более того, в 1997—2002 годах президентом Индии был далит Кочерил Раман Нараянан.

И часть далитов вполне устраивает такое положение дел. Они живут в отдельных кварталах, молятся в своих домашних храмах, пользуются защитой общины и имеют дело исключительно с собратьями, безразлично относясь к остальным людям и ничуть не стремясь интегрироваться в общество. Их психология в чем-то близка психологии хиппи, и многие туристы отмечают странный контраст нищеты и убожества далитских кварталов с безмятежными улыбками на лицах их обитателей. А с чего им так уж горевать?

Индуистская традиция предполагает, что каждый человек оказывается на своем месте по заслугам прошлой жизни и достойное следование своей нынешней судьбе считается гарантией улучшений в грядущей жизни. Ты мусорщик? Будь идеальным мусорщиком — и возродиться тебе если не царем, то, может, редактором журнала. Проблемы начинаются, когда далит хочет перестать быть далитом, а желает жить как все: пользоваться общественным транспортом, носить нормальную одежду, ходить в кафе, кино и по магазинам... Закон-то ему это позволяет, но даже в больших городах с более-менее образованным населением неприкасаемый очень часто встречает если и не прямое насилие, то отвращение.

Даже будучи одетым не по обычаям своей касты, неприкасаемый часто внешне отличается от основного населения (привет многовековым внутрикастовым бракам). Да и скрывать свою касту от окружающих чревато неприятностями. Вдруг обман раскроется? Тогда это может привести к трагедии, если в числе знакомых далита найдутся ревнители кастовой чистоты.

Поэт-далит Нирав Пател писал о людях, которые вынуждены были пожимать ему руку, зная, что он неприкасаемый: «Я страдал в такие моменты не меньше их самих, потому что чувство отвращения и страстное желание его скрыть буквально током проходило от их ладони к моей. И, поверьте, я на самом деле сочувствовал им тогда».

ВСЕ ТАКИЕ РАЗНЫЕ И ВСЕ ТАКИЕ НЕПРИКАСАЕМЫЕ
Каст неприкасаемых насчитывается несколько сотен. Вот некоторые из них

Самые колоритные и самые далитские из далитов — это конечно, чандалы (а также касты бханги, чурха и другие) — мусорщики и ассенизаторы. Именно они посвятили свою жизнь борьбе с грязью и срастанию с ней. Если ты видишь ребенка, невинно плещущегося в луже у общественного туалета, женщину, с ног до головы измазанную рыбьими потрохами, или мужчину, с которого при ходьбе отваливаются куски чего-то черного, — перед тобой чандала. Даже касты нищих, которые переламывают своим детям спины и ослепляют их для больших профессиональных успехов, относятся к чандалам с пренебрежением

Храмовые проститутки-танцовщицы получаются из девочек, которых родители из самых разных каст по каким-то причинам не желают воспитывать самостоятельно. Чаще всего, впрочем, девадаси по рождению принадлежат к чандалам.

Девушки живут при храмах, принимают участие в ритуальных танцах и отдаются особо религиозным прихожанам, причем деньги идут не самим девушкам, а жрецам. Неприкасаемость девадаси, как мы понимаем, никогда не была такой уж безусловной. Впрочем, секс с ними считался делом богоугодным, а вот поесть с девадаси из одной тарелки не согласился бы и самый влюбленный клиент. До последнего времени девадаси были вполне обычным явлением в Индии, но, когда за борьбу с ним взялась Индира Ганди, тысячелетние традиции дрогнули. Сегодня храмовая проституция вне закона, девадаси водятся лишь в самых глухих уголках южных штатов

Каста евнухов, транссексуалов и гомосексуалистов существует в Индии испокон веков. Полный хиджра — это евнух с совершенно удаленными гениталиями. Но в касте встречаются и обычные гомосексуалисты. Обычно хиджры путешествуют семьями, во главе которых стоит «матушка». Все они одеты и накрашены как женщины. Занимаются хиджры проституцией, песнями и танцами, а также выполняют разного рода сакральные услуги. Например, их присутствие на свадьбе считается важным для тех новобрачных, которые хотят много детей. Но хиджры могут не только благословлять, но и проклинать, навлекая на свои жертвы бесплодие и импотенцию. Для этого им достаточно поднять подол, показать место, где ничего нет, и произнести несколько колдовских оскорблений.

Надары — небольшая тамильская каста, традиционное занятие которой, самогоноварение, веками надежно держало их в числе неприкасаемых. Еще в конце XIX века надарам это надоело. Правдами и неправдами выклянчив кусок земли у британской администрации, надары занялись земледелием. На этих землях они возвели храм и школу, забросили свой пальмовый самогон, стали вегетарианцами и в качестве обязательных кастовых правил ввели ежедневные омовения утром и вечером, очень чистую накрахмаленную одежду, безупречные прически и маникюр. Кроме того, надары не поленились создать свой мини-эпос, повествующий о происхождении надаров от Маходара — одного из упоминаемых в «Рамаяне» военачальников при дворе Раваны. Сейчас надары считаются безусловно «чистой» кастой, внушающей почтение окружающим своей гордостью, религиозностью и благородным происхождением. Тем же, у кого нет в запасе лишней сотни лет, приходится пользоваться иными методами.

Одним из самых распространенных является переход из индуизма в другую религию — буддизм, ислам или христианство, которые не признают кастовых систем. Эти религиозные общины часто поддерживают таких беженцев, подыскивая им места работы и жительства и защищая от возможного насилия. Впрочем, индийским христианам и мусульманам, увы, идея каст тоже не слишком чужда. Местные обычаи нередко берут верх над религиозными предписаниями, и в мусульманском Раджастхане, например, нападений на бывших далитов происходит не меньше, чем в традиционно индуистских штатах.

А еще можно всеми правдами и неправдами убежать в Лондон или, скажем, в Лос-Анджелес и забыть свою родину как страшный сон. Что многие и делают. Некоторые почтенные брахманы и кшатрии именно по этой причине брезгуют ездить в западные страны, потому что там кишмя кишит неприкасаемыми, в то время как тупые европейцы даже не догадываются, среди какого ужаса они живут