1063
12
А вернее, три короля кобольдов, забытая мифология и суровые арийские гномы.
Казалось бы, какое значение может иметь старогерманский фольклор в современной жизни? Зачем он нужен, кроме как для создания сюжета фэнтази трилогий или копипасты бабаек для детей. Ведь больше нет ни тевтонов, ни саксов, ни лангобардов. Их сказки медленно вымирают, вытесняясь более модными и отражающими современную действительность историями. И только изредка какая-нибудь легенда
Казалось бы, какое значение может иметь старогерманский фольклор в современной жизни? Зачем он нужен, кроме как для создания сюжета фэнтази трилогий или копипасты бабаек для детей. Ведь больше нет ни тевтонов, ни саксов, ни лангобардов. Их сказки медленно вымирают, вытесняясь более модными и отражающими современную действительность историями. И только изредка какая-нибудь легенда
А вернее, три короля кобольдов, забытая мифология и суровые арийские гномы.
Казалось бы, какое значение может иметь старогерманский фольклор в современной жизни? Зачем он нужен, кроме как для создания сюжета фэнтази трилогий или копипасты бабаек для детей. Ведь больше нет ни тевтонов, ни саксов, ни лангобардов. Их сказки медленно вымирают, вытесняясь более модными и отражающими современную действительность историями. И только изредка какая-нибудь легенда о Крампусе, жрущим троечников, напоминает нам о былых мифах. Да что там — в эпоху, когда гипотетический Нетфликс представляет зрителю древнего германца, как чернокожего и бисексуального варвара с идеей, особенно сложно говорить о фольклоре честно. Но Scientae Vulgaris любит мифологию, сказки и историю религий. Ведь когда-то, в темные суровые времена, они заменяли науку. Тогда, по мнению современников, по земле ходили нибелунги, а медицинские знания были уделом богов. А сегодня мы поговорим о трех королях кобольдов.
Казалось бы, какое значение может иметь старогерманский фольклор в современной жизни? Зачем он нужен, кроме как для создания сюжета фэнтази трилогий или копипасты бабаек для детей. Ведь больше нет ни тевтонов, ни саксов, ни лангобардов. Их сказки медленно вымирают, вытесняясь более модными и отражающими современную действительность историями. И только изредка какая-нибудь легенда о Крампусе, жрущим троечников, напоминает нам о былых мифах. Да что там — в эпоху, когда гипотетический Нетфликс представляет зрителю древнего германца, как чернокожего и бисексуального варвара с идеей, особенно сложно говорить о фольклоре честно. Но Scientae Vulgaris любит мифологию, сказки и историю религий. Ведь когда-то, в темные суровые времена, они заменяли науку. Тогда, по мнению современников, по земле ходили нибелунги, а медицинские знания были уделом богов. А сегодня мы поговорим о трех королях кобольдов.
Во-первых, выкиньте из головы прекрасные и яркие образы Торина и Траина, рисованных гоблинов и гномов, героев Белоснежок и прочих диснеевских голубоглазок и «чудножопок» — кобольды германской мифологии имеют к ним весьма скромное отношение. Впрочем, как и их кельтские аналоги, и многие другие низкорослые существа и идеи, берущие начало в народных преданиях, а не литературных произведениях. Прежде всего потому, что кобольды не были выдуманы.
О ком идет речь?
Если мы посмотрим на современное словарное определение кобольдов, то мы увидим следующее: дух или сущность, способная материализоваться в форме животного, огня, человеческого существа или свечи. Большинство позднесредневековых источников рисуют их как низких человекоподобных существ, ростом со школьника, уродливых, в прыщах и бородавках, в грубой крестьянской одежде или разодетых как рудокопы, которые так давно бастуют из-за задолженности по зарплате, что уже никто не помнит, какая это шахта или какой класс школы, ушедший на удаленку.
О ком идет речь?
Если мы посмотрим на современное словарное определение кобольдов, то мы увидим следующее: дух или сущность, способная материализоваться в форме животного, огня, человеческого существа или свечи. Большинство позднесредневековых источников рисуют их как низких человекоподобных существ, ростом со школьника, уродливых, в прыщах и бородавках, в грубой крестьянской одежде или разодетых как рудокопы, которые так давно бастуют из-за задолженности по зарплате, что уже никто не помнит, какая это шахта или какой класс школы, ушедший на удаленку.
×
Теодор Киттельсен, 1913, картина с изображением кобольдов и троллей.
Во-вторых, это не всегда человек. У кобольдов, как у духов, существует три формы бытия: домовые духи, духи шахт и духи кораблей. Все три выглядят по-разному, имеют разный смысл, способности и обличия.
Почему они вообще могут быть интересны. Ну само слово «кобольд» является свидетельством выживания древнейших традиций и ритуалов язычества вопреки засилью христианства. И это простое и емкое слово морфологически лежит в исторической основе не только слова «гоблин», но и например химического элемента кобальта, и минерала скуттерудита. Вера в кобольдов уходит корнями в самое древнейшее язычество, когда первое население Европы поклонялось домовым духам, олицетворяющим очаг и огонь. Согласно немецкому поэту XIII века Конраду из Вюрцбурга, средневековые немцы вырезали кобольдов из самшита, делали фигурки из дерева и воска. Это было связано с поверьем, что, если фигурку изготовить достаточно точно, то кобольд останется к ней привязан навсегда и не сможет покинуть дом, где она находится. Эти кобольды были в высоту от 30 до 60 см (от 12 до 24 дюймов), имели красочную одежду и большие рты. Фразеологизм 17-го века «смеяться, как кобольд», скорее всего, относился к этим куклам с широко открытыми ртами.
Во-вторых, это не всегда человек. У кобольдов, как у духов, существует три формы бытия: домовые духи, духи шахт и духи кораблей. Все три выглядят по-разному, имеют разный смысл, способности и обличия.
Почему они вообще могут быть интересны. Ну само слово «кобольд» является свидетельством выживания древнейших традиций и ритуалов язычества вопреки засилью христианства. И это простое и емкое слово морфологически лежит в исторической основе не только слова «гоблин», но и например химического элемента кобальта, и минерала скуттерудита. Вера в кобольдов уходит корнями в самое древнейшее язычество, когда первое население Европы поклонялось домовым духам, олицетворяющим очаг и огонь. Согласно немецкому поэту XIII века Конраду из Вюрцбурга, средневековые немцы вырезали кобольдов из самшита, делали фигурки из дерева и воска. Это было связано с поверьем, что, если фигурку изготовить достаточно точно, то кобольд останется к ней привязан навсегда и не сможет покинуть дом, где она находится. Эти кобольды были в высоту от 30 до 60 см (от 12 до 24 дюймов), имели красочную одежду и большие рты. Фразеологизм 17-го века «смеяться, как кобольд», скорее всего, относился к этим куклам с широко открытыми ртами.
Что касается самой истории слова, то латинские корни cobalus ведут к греческим koba'los и означают «изгой». Средневерхненемецкий язык слово Kobolt происходит, вероятнее всего, от kobe и hold — «хижина/дом» и «держать/владеть». То есть, это просто «дух-хранитель», или домовой.
Фундамент мифа
Но каким образом обычный домовой мог стать существом универсальным — добывать золото, воевать с людьми, иметь королевства и сидеть на троне? Очень просто — со временем он стал нарицательным. Если это дух дома, то что если дом незнакомый, или таких домов много? А жители в них странные, чуть ниже ростом и ни черта по вашему не понимают?
Шотландский исторический писатель Вальтер Скотт предполагал, что протонорвежцы основывали свои представления о кобольдах на низкорослых финнах, саамах и латышах, которые бежали от вторжений и искали убежище в пещерах и горах Северной Европы. Там они применяли свои кузнечные навыки в работе и, по верованиям протонорвежцев, стали как сверхъестественные существа. Эти мифы оказались популярны, прижились на почвах, страдающих от переселений народов и многочисленных войн. Примерно так люди и превратившись в кобольдов, германских гномов, французских гоблинов и шотландских боглов. С другой, диаметрально противоположной, стороны, такие авторы, как Уильям Эдмонстун Айтун и Теодор Мартин, предполагали, что сами норвежцы были прообразами для шахтных кобольдов и подобных существ, так как норвежские горняки и кузнецы сами «были маленькими в своих физических размерах и обычно располагали свои кузницы возле устьев шахт среди холмов». Какой бы народ и какие бы мигранты или беженцы не послужили прототипом для воплощения образа кобольда в нечто осязаемое, у них несомненно были и свои правители. Отражено это и в легендах о кобольдах.
Одна из самых прекрасных — Великий король Лаурин. Во многом, легенда о нем известна благодаря поэме «Der kleine Rosengarten» (Маленький розарий), произведению неизвестного автора о легендарном герое Дитрихе фон Берне (вероятнее всего, короле остготов Теодорихе Великом). Происходит оно из Южного Тироля, приблизительно 1230 года.
Фундамент мифа
Но каким образом обычный домовой мог стать существом универсальным — добывать золото, воевать с людьми, иметь королевства и сидеть на троне? Очень просто — со временем он стал нарицательным. Если это дух дома, то что если дом незнакомый, или таких домов много? А жители в них странные, чуть ниже ростом и ни черта по вашему не понимают?
Шотландский исторический писатель Вальтер Скотт предполагал, что протонорвежцы основывали свои представления о кобольдах на низкорослых финнах, саамах и латышах, которые бежали от вторжений и искали убежище в пещерах и горах Северной Европы. Там они применяли свои кузнечные навыки в работе и, по верованиям протонорвежцев, стали как сверхъестественные существа. Эти мифы оказались популярны, прижились на почвах, страдающих от переселений народов и многочисленных войн. Примерно так люди и превратившись в кобольдов, германских гномов, французских гоблинов и шотландских боглов. С другой, диаметрально противоположной, стороны, такие авторы, как Уильям Эдмонстун Айтун и Теодор Мартин, предполагали, что сами норвежцы были прообразами для шахтных кобольдов и подобных существ, так как норвежские горняки и кузнецы сами «были маленькими в своих физических размерах и обычно располагали свои кузницы возле устьев шахт среди холмов». Какой бы народ и какие бы мигранты или беженцы не послужили прототипом для воплощения образа кобольда в нечто осязаемое, у них несомненно были и свои правители. Отражено это и в легендах о кобольдах.
Одна из самых прекрасных — Великий король Лаурин. Во многом, легенда о нем известна благодаря поэме «Der kleine Rosengarten» (Маленький розарий), произведению неизвестного автора о легендарном герое Дитрихе фон Берне (вероятнее всего, короле остготов Теодорихе Великом). Происходит оно из Южного Тироля, приблизительно 1230 года.
1926 г., Картина Фердинанда Лике, изображающая Лорина при дворе Дитриха в конце поэмы.
Легенда имеет следующий сюжет. Король Лаурин был правителем процветающей расы дварфов/кобольдов, которые жили в Тирольских Альпах и добывали в горах драгоценные камни и ценные руды. Ему принадлежал подземный дворец из сверкающего кварца. Но его особой гордостью и радостью был большой сад, расположенный прямо перед входом в его подземный хрустальный замок. В этом саду цвело бесчисленное множество чудесных роз, чей аромат завораживал своим благоуханием, едва ли ни от подножия самих гор. Зайти в сад мог любой желающий, ведь вместо забора он был отмечен лишь тончайшей шелковой нитью. Но горе было тем, кто попытается сорвать хотя бы одну из роз. Согласно королевскому указу, несчастному отрубали левую руку и правую ногу.
Однажды Король на реке Эч решил выдать свою дочь Симильду замуж. И собрал в честь этого огромный пир, куда пригласил всех знатных людей округи. Но не позвал лишь короля Лаурина. Король под Горой обиделся и решил появиться инкогнито, в шапке-невидимке. Прибыв на пир, он тут же влюбился в принцессу Симильду, а затем тут же её украл. Он бросился к себе в горное царство, но погоня настигла его прямо перед его розарием. Он спрятался в нем, но по едва заметному колебанию лепестков роз рыцари Короля на реке Эч, нашли его и вернули принцессу домой. Лаурин был так разгневан предательством цветов, что проклял розарий. Он сказал «Ни днем, ни ночью никто не должен снова увидеть это прекрасное зрелище». Но сказав это, Лаурин забыл упомянуть о времени между днем и ночью: сумерках. И поэтому нежное сияние Розового сада все еще можно увидеть на рассвете и в сумерках.
Легенда имеет следующий сюжет. Король Лаурин был правителем процветающей расы дварфов/кобольдов, которые жили в Тирольских Альпах и добывали в горах драгоценные камни и ценные руды. Ему принадлежал подземный дворец из сверкающего кварца. Но его особой гордостью и радостью был большой сад, расположенный прямо перед входом в его подземный хрустальный замок. В этом саду цвело бесчисленное множество чудесных роз, чей аромат завораживал своим благоуханием, едва ли ни от подножия самих гор. Зайти в сад мог любой желающий, ведь вместо забора он был отмечен лишь тончайшей шелковой нитью. Но горе было тем, кто попытается сорвать хотя бы одну из роз. Согласно королевскому указу, несчастному отрубали левую руку и правую ногу.
Однажды Король на реке Эч решил выдать свою дочь Симильду замуж. И собрал в честь этого огромный пир, куда пригласил всех знатных людей округи. Но не позвал лишь короля Лаурина. Король под Горой обиделся и решил появиться инкогнито, в шапке-невидимке. Прибыв на пир, он тут же влюбился в принцессу Симильду, а затем тут же её украл. Он бросился к себе в горное царство, но погоня настигла его прямо перед его розарием. Он спрятался в нем, но по едва заметному колебанию лепестков роз рыцари Короля на реке Эч, нашли его и вернули принцессу домой. Лаурин был так разгневан предательством цветов, что проклял розарий. Он сказал «Ни днем, ни ночью никто не должен снова увидеть это прекрасное зрелище». Но сказав это, Лаурин забыл упомянуть о времени между днем и ночью: сумерках. И поэтому нежное сияние Розового сада все еще можно увидеть на рассвете и в сумерках.
От домового до короля Нибелунгов
Одним из самых известных героев легенд является король Гольдемар. Этого персонажа можно встретить, например, в сказке “Братство гномов” авторства Вилламарии, где он описан как могущественный гномий король, со своей королевой и кругом знатных гномов на его службе. Он был покрыт длинными серебряными волосами, а его голова и борода украшены короной и драгоценностями. В фиолетовой мантии он принимал гостей и выслушивал тяжбы. В эпической поэме Альбрехта фон Кеменатена, Гольдемар встречает Дитриха Бернского (времена войны короля остготов Теодориха (475—526) с вождём германских наёмников Одоакром, дата смерти — 493).
В поэме “Молодой Король и пастух”, ("Der junge König und die Schafërin") Людвига Уланда мы видим могучих братьев Гольдемара: Альбериха и Эльбегаста. Что это были за добрые гномы, можно понять из народной легенды, записанной Томасом Кейтли в 1850 году. Он рассказывает, как Гольдемар на заре своей юности жил домовым духом с Невелингом фон Харденбергом в замке Харденштайне, что на реке Рур. Гольдемар охотно общался со смертными, называл Невелинга своим сводным братом, а замку и всем его обитателям дарил удачу и везение в обмен на место для своей лошади в конюшне, место за столом и кровать для ночлега. Он умело бренчал на арфе, был хорош в игре в кости, азартен и весел. Единственным условием для его пребывания в доме был запрет на созерцание его смертного облика, посему Гольдемар делал всё это, будучи невидимым. Но те, кто общался с ним, описывали, что невидимость ни чуть им не мешает, а руки кобольда похожи на лягушачьи, гладкие, холодные и мягкие. История заканчивается через три года совместного проживания, когда один странник так захотел увидеть Гольдемара, что обсыпал бедолагу пеплом из очага. В ответ Гольдемар порубил его на куски, мясо и плоть обжарил до корки, ноги и голову сварил в котле, унес к себе в спальню, с аппетитом съел и ушел, со словами, что теперь им всем будет такое же несчастье, как до этого было счастье. Замок Харденштайн, бывший важным центром рудного и кузнечного дела (копали в-основном уголь) в средние века и упоминаемый даже в повести о Нибелунгах, и по сей день стоит в руинах.
В поэме “Молодой Король и пастух”, ("Der junge König und die Schafërin") Людвига Уланда мы видим могучих братьев Гольдемара: Альбериха и Эльбегаста. Что это были за добрые гномы, можно понять из народной легенды, записанной Томасом Кейтли в 1850 году. Он рассказывает, как Гольдемар на заре своей юности жил домовым духом с Невелингом фон Харденбергом в замке Харденштайне, что на реке Рур. Гольдемар охотно общался со смертными, называл Невелинга своим сводным братом, а замку и всем его обитателям дарил удачу и везение в обмен на место для своей лошади в конюшне, место за столом и кровать для ночлега. Он умело бренчал на арфе, был хорош в игре в кости, азартен и весел. Единственным условием для его пребывания в доме был запрет на созерцание его смертного облика, посему Гольдемар делал всё это, будучи невидимым. Но те, кто общался с ним, описывали, что невидимость ни чуть им не мешает, а руки кобольда похожи на лягушачьи, гладкие, холодные и мягкие. История заканчивается через три года совместного проживания, когда один странник так захотел увидеть Гольдемара, что обсыпал бедолагу пеплом из очага. В ответ Гольдемар порубил его на куски, мясо и плоть обжарил до корки, ноги и голову сварил в котле, унес к себе в спальню, с аппетитом съел и ушел, со словами, что теперь им всем будет такое же несчастье, как до этого было счастье. Замок Харденштайн, бывший важным центром рудного и кузнечного дела (копали в-основном уголь) в средние века и упоминаемый даже в повести о Нибелунгах, и по сей день стоит в руинах.
Брат Гольдемара - Альберих - занимает свое место в истории благодаря Песни о Нибелунгах, где он является хранителем сокровищ Нибелунгов - мифического гномьего народа. Альберих обладает силой двенадцати человек и настолько крут, силен и брутален, что даже Зигфрид одолевает его только при помощи плаща-невидимки. После поражения гном признает Зигфрида другом и соратником и служит ему верой и правдой.
В стихотворении Ортнит Альбериха описывают в обличье маленького ребенка, при том увидеть его можно только обладая магическим кольцом. По сюжету он соблазняет королеву Ломбардии и становится отцом великого героя - Ортнита. Когда возмужавший Ортнит начнет свататься к языческому царю Махорелу, Альберих с ним воссоединится и поможет завоевать сердце дамы. Когда же Ортнит отправится на войну с драконами, отец заберет у него кольцо в целях безопасности. В старейшем германском эпосе о короле Теодорике, Альберих куёт великие мечи Экисакс и Нагелрингр для него.
В стихотворении Ортнит Альбериха описывают в обличье маленького ребенка, при том увидеть его можно только обладая магическим кольцом. По сюжету он соблазняет королеву Ломбардии и становится отцом великого героя - Ортнита. Когда возмужавший Ортнит начнет свататься к языческому царю Махорелу, Альберих с ним воссоединится и поможет завоевать сердце дамы. Когда же Ортнит отправится на войну с драконами, отец заберет у него кольцо в целях безопасности. В старейшем германском эпосе о короле Теодорике, Альберих куёт великие мечи Экисакс и Нагелрингр для него.
Третий брат — Элегаст — известен нам из старого голландского стихотворения “Карл и Эллегаст”, написанного в 12 веке. Дело происходит в замке Карла Великого в Ингельхайме. По преданию, Элегаст был старым другом Карла. Он жил в лесу и обладал разными чудными навыками — мог открыть любой замок без ключа, мог усыплять людей своей магией и с помощью трав говорить с животными. Конкретно в этой легенде Элегаст спасает Карла от заговора при его дворе, помогая раскрыть предательство зятя. За что получает право вернуться из леса, куда был изгнан, и получить в жены смертную людскую бабу приятных окружностей и знатного рода.
Кроме Гольдемара и его братьев, существовавших вопреки христианству и имеющих прямые ассоциации с вождями племен и воинами, сметенными великим переселением народов, есть десятки, если не сотни, этнографических легендарных персонажей, забытых, но успешно вписанных современными авторами в новые сюжеты.
Кроме Гольдемара и его братьев, существовавших вопреки христианству и имеющих прямые ассоциации с вождями племен и воинами, сметенными великим переселением народов, есть десятки, если не сотни, этнографических легендарных персонажей, забытых, но успешно вписанных современными авторами в новые сюжеты.
Народный чешский гном
Рубецаль , Мориц фон Швинд, 1859 г.
Как пример легендарного персонажа - Рубецаль, народный чешский гномий король под горой. В легендах Рубецаль предстает в образе капризного гнома или горного духа. С хорошими людьми он дружит, учит их медицине и дарит им баснословно дорогие подарки, но за плохие слова или насмешки он мстит неистово, ибо нет ничего страшнее, чем гномьи обиды.
Истории, связанные с ним, происходят из языческих времен. Рубецаль то предстает повелителем погоды, то Дикой Охотой. Если обратиться к чешским сказкам, то в них он изобретает хлебную закваску и кисель. Есть даже гора - Кисельный котёл в форме характерной чаши, и в ее окрестностях даже обитает фразеологизм, что туманная погода непременно связанна с тем, что Рубецаль варит свои кисели.
Исторически его характер меняется вместе с тем, что переживает сама Богемия или Чехия. Он то карает всех, кто лезет слишком высоко, бросая камни и насылая снегопады, то наоборот помогает бедным чехам, если их притесняют немецкие помещики.
Географически он живет и защищает Крко́ноше или «Исполиновы горы» — горный массив на территории Польши и Чехии, часть Судет с высшей точкой на горе Снежка в 1602 м. Отсюда берет свои истоки Эльба, здесь же среди альпийских лугов, буковых и сосновых лесов - богатые залежи угля, железа и меди. Там же расположено одно из старейших рудокопательных поселений. Местечко известно как хижина Коварна (нем. Bergschmiede) — и это старая горная кузница на юго-западном склоне Снежки. А сама долина называется Obří důl, Обрджи дул. Obří - гигантская, důl - шахта. Согласитесь, черная крепость Barad Dur из Сильмариллиона сразу играет новыми оттенками чешского светлого, а вовсе не темным наречьем Мордора... Моравии или Силезии.
Как пример легендарного персонажа - Рубецаль, народный чешский гномий король под горой. В легендах Рубецаль предстает в образе капризного гнома или горного духа. С хорошими людьми он дружит, учит их медицине и дарит им баснословно дорогие подарки, но за плохие слова или насмешки он мстит неистово, ибо нет ничего страшнее, чем гномьи обиды.
Истории, связанные с ним, происходят из языческих времен. Рубецаль то предстает повелителем погоды, то Дикой Охотой. Если обратиться к чешским сказкам, то в них он изобретает хлебную закваску и кисель. Есть даже гора - Кисельный котёл в форме характерной чаши, и в ее окрестностях даже обитает фразеологизм, что туманная погода непременно связанна с тем, что Рубецаль варит свои кисели.
Исторически его характер меняется вместе с тем, что переживает сама Богемия или Чехия. Он то карает всех, кто лезет слишком высоко, бросая камни и насылая снегопады, то наоборот помогает бедным чехам, если их притесняют немецкие помещики.
Географически он живет и защищает Крко́ноше или «Исполиновы горы» — горный массив на территории Польши и Чехии, часть Судет с высшей точкой на горе Снежка в 1602 м. Отсюда берет свои истоки Эльба, здесь же среди альпийских лугов, буковых и сосновых лесов - богатые залежи угля, железа и меди. Там же расположено одно из старейших рудокопательных поселений. Местечко известно как хижина Коварна (нем. Bergschmiede) — и это старая горная кузница на юго-западном склоне Снежки. А сама долина называется Obří důl, Обрджи дул. Obří - гигантская, důl - шахта. Согласитесь, черная крепость Barad Dur из Сильмариллиона сразу играет новыми оттенками чешского светлого, а вовсе не темным наречьем Мордора... Моравии или Силезии.
Obří důl
Краконош (Рубенцаль) попал в литературу из устного творчества в 1618 году. Пражский гельветский священник Гавел Желанский тогда упомянул о нем в своем труде «О злых ангелах и дьяволах». Другой священник, иезуит Богуслав Балбин, в своем труде по истории Богемии от 1679 года описывает Краконоша как привидение, появляющееся в образе то монаха, то шахтера, то охотника, то старика, иногда дикой лошади, реже лягушки, петуха или вороны. Короче, в этих горах он вездесущ. Как бы то ни было, Краконош, или Рубенцаль, участвует почти во всех народных чешских сказках и поверьях, в его честь названо светлое пиво, а в Трутнове, посреди центральной площади Краконоша, находится фонтан Краконош со статуей 1892 года.
Спасибо, что дочитали до конца. Возможно теперь, когда вы будете смотреть переснятого в соответствии с современными веяньями Властелина Колец или Хоббита, при виде чернокожего Торина или Гимли, вы тихонько спросите себя — Jak, jak se jmenujete?
Ваш SV.
Краконош (Рубенцаль) попал в литературу из устного творчества в 1618 году. Пражский гельветский священник Гавел Желанский тогда упомянул о нем в своем труде «О злых ангелах и дьяволах». Другой священник, иезуит Богуслав Балбин, в своем труде по истории Богемии от 1679 года описывает Краконоша как привидение, появляющееся в образе то монаха, то шахтера, то охотника, то старика, иногда дикой лошади, реже лягушки, петуха или вороны. Короче, в этих горах он вездесущ. Как бы то ни было, Краконош, или Рубенцаль, участвует почти во всех народных чешских сказках и поверьях, в его честь названо светлое пиво, а в Трутнове, посреди центральной площади Краконоша, находится фонтан Краконош со статуей 1892 года.
Спасибо, что дочитали до конца. Возможно теперь, когда вы будете смотреть переснятого в соответствии с современными веяньями Властелина Колец или Хоббита, при виде чернокожего Торина или Гимли, вы тихонько спросите себя — Jak, jak se jmenujete?
Ваш SV.
Источник:
Новости партнёров
реклама
