Хорошо иметь в друзьях депутата. Особенно на зачёте. Даже если он об этом и не подозревает

Да только не учёл, что в нынешние времена даже за воздух, которым дышишь в стенах коммерческого вуза, порой приходится платить.

Очень быстро выяснилось, что в этом вузе махровым цветом расцвела такая система поборов и сборов, какой налоговикам ещё учиться и учиться. Хочешь получить без проблем четвёрку на экзамене – будь любезен, внеси соответствующее пожертвование старосте своей группы. А тот уже занесёт это пожертвование преподу. Хочешь «отлично» – это уже другая сумма пожертвования. Аналогично каждый зачёт, контрольная, курсовая имели свою твёрдую таксу. Но я, как человек старой закалки, бывший офицер, старался всё сдавать сам, без «подмазки». Обычно получалось. Но как злостный неплательщик «налогов», глухое недовольство некоторых преподов себе в карму заработал.

И вот уже где-то на третьем или четвёртом курсе получаю задание написать реферат на какую-то книгу никому не известного украинского «корифея» от психологии. (На тот момент я жил в Крыму, который был еще украинским). Самой книги мне, конечно же, не дали. Дескать, пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Закопался я в интернет в надежде, что там найду эту книжку. Да не тут-то было. Автор сей так зашифровался, что следов его в сети чуть и чуть-чуть. Даже я, бывший шифровальщик смог найти только какое-то мутное упоминание об этом шедевре психологической мысли, который вроде бы обретался в библиотеке Академии наук Украины. И всё. На законный вопрос-претензию своему преподу об отсутствии первоисточника, та ответила, что книжка сия – великая ценность, выпущена она всего в какой-то сотне экземпляров, но имеется (о, счастье) в библиотеке института. Ага, где та библиотека, и где я. Кстати, из разговоров с сокурсниками выяснилось, что они получили аналогичные задания написать свои работы по таким же призрачным изданиям, существующим в каком-то ином измерении. В общем, полный облом. Но очень хорошо кем-то спланированный.

Я уж было совсем приуныл, прикидывая, какую финансовую брешь пробьёт сдача этого зачёта в моём бюджете, когда меня спас звонок друга.

Игорёк был когда-то моим подчинённым в бытность его службы срочником. Тоже шифровальщик. Уволился, вернулся домой в Киев, где благополучно поступил в Государственную Службу охраны и какое-то время служил в Верховной Раде. Вот он-то мне и позвонил, совершенно неожиданно, но вовремя. Тут меня осенило: а вдруг в библиотеке Верховной Рады найдётся эта книга. Я поведал ему всю историю с этой злополучной книгой, нацелив на библиотеку Верховной Рады и попросив помощи. Игорёк пообещал помочь чем сможет.

После этого разговора прошла одна неделя, другая, полная тишина. Срок сдачи работы неумолимо приближался, а отсутствие хоть каких-то вестей заставляло мысленно смириться с неизбежными финансовыми убытками. И вот, когда до сдачи злополучного зачёта оставалась какая-то пара – тройка дней, на пороге моей квартиры вырос почтальон с заказной бандеролью на моё имя. Причём смотрел на меня этот почтальон как-то удивлённо-настороженно, словно моя персона вызывала у него подозрения в том, что я тот, за кого себя выдаю. Предъявленный к обозрению паспорт развеял сомнения служителя почты, и бандероль перекочевала в мои руки. Причина этих подозрений выяснилась сразу же, как только я взял полученный конверт. Не конверт, а Конвертище, на котором с нарисованными атрибутами Верховной Рады Украины красовался мало того, что обратный адрес этой Рады, так ещё и фамилия депутата-отправителя, которую вещали из каждого утюга. Понятно, что такой невзрачный, одетый по-домашнему субъект как я, по понятиям почтальона просто не мог быть получателем столь серьезного конверта. А в конверте обнаружилась ксерокопированная брошюра того самого украинского корифея психологии, чей труд мне надлежало изучить и расписать в красках. К брошюре прилагалось кратенькое сопроводительное письмо, подписанное тем же самым депутатом. Я малость охренел от такого, ибо уважаемый депутат, подписавший письмо, ни в каком родстве, приятельстве и даже в отделённом знакомстве со мной и близко не состоял. Картина прояснилась чуть позже после звонка моего киевского друга, поведавшего о том, какая многоходовая операция была выполнена им во имя моего спасения. Оказывается, он навёл справки, убедился в том, что книги этой в библиотеке Верховной Рады никогда не было (кто бы сомневался), но она есть в библиотеке Академии наук Украины, после чего привлёк на помощь свою приятельницу, которая работала секретарём этого самого депутата. Ну а дальше всё, как говорится, дело техники и ловкости рук. От имени уважаемого депутата ею был сделан официальный запрос в библиотеку Академии, искомая книга получена, ксерокопирована и выслана мне. Окрылённый я прямо от порога сел за компьютер, и через несколько часов работы реферат на этот наукообразный психологический опус был написан. С ним и убыл на зачёт.

Начало зачёта развивалось по обычному сценарию. Дама, преподаватель психологии, принимавшая зачётные рефераты, предложила всем присутствующим представить ей написанные работы, объявив, что те, кто не удосужился написать, будут замаливать свои грехи в индивидуальном порядке (видимо, с использованием вместо молитвенника резаной бумаги с портретами американских президентов). Отмазки, типа «не удалось достать первоисточник», рассматриваться не будут. Все пристыженно молчат, понимая, что против лома нет приёма. Я единственный встаю, подхожу к кафедре и выкладываю свою работу. У препода озадаченный вид.

– Это что такое?

– Как что? Реферат.

– На какую работу ваш реферат?

Называю автора, название.

– Как это вы могли написать реферат на эту книгу? Вы меня обманываете.

– Ну почему же? Откройте, прочитайте.

– Вы не могли написать реферат на эту работу, потому что её у вас просто не было.

– Вы хотите сказать, не могло быть по определению? Да, этой книги у меня действительно нет. Кстати, вас не смущает тот факт, что заявленный вами к выполнению первоисточник невозможно достать в принципе?

– Это не моя проблема. Ну и как же вы ухитрились написать реферат без книги?

– Книги у меня действительно нет, поскольку она кроме вашего вуза есть только в библиотеке Академии наук Украины. Но у меня есть её ксерокопия.

– И откуда же, позвольте узнать?

– Из библиотеки Академии наук. Я обратился к своему другу, народному депутату (называю фамилию). Он послал запрос в библиотеку, и ему любезно предоставили сей раритет для ксерокопирования. Вот ксерокопия. Видите, на лицевой стороне брошюры стоит штамп библиотеки. А вот и конверт отправителя с сопроводительным письмом.

Извлекаю на свет божий фирменный конверт с логотипом Верховной Рады, разворачиваю и показываю письмо.

– Полагаю, теперь у вас нет сомнений в том, что реферат написан именно на эту книгу. Ну а если сомнения ещё есть, почитайте мою работу, сверьтесь с книгой и убедитесь. Ведь в вашем вузе книга есть. А если вам далеко за ней ехать, то я вам на время предоставлю свою ксерокопию.

Всю заключительную часть этого диалога преподавательница слушала с открытым ртом и квадратными глазами, будучи не в силах выдавить из себя что-либо вразумительное, видимо, мечтая провалиться куда-нибудь от греха подальше. Ещё бы! Конечно она мысленно прокачала ситуацию и быстро нарисовала для себя все возможные печальные последствия, буде общение с таким студентом, имеющим в друзьях известного депутата Верховной Рады, вдруг пойдёт не так.

– Ну, так что с моим рефератом? Я могу быть свободным или ещё есть какие-то вопросы?

Вконец ошарашенная «психологиня» наконец обрела дар речи, подобрала отвисшую челюсть, рассыпалась в похвалах и комплиментах в мой адрес, поставила в пример всем остальным студиозусам и только что не с поклонами проводила меня до двери, сказав, что я получаю не просто зачёт, а зачёт с отличием. Из аудитории я вышел с высоко поднятой головой выигравшего сражение полководца.

Видимо эта история быстро дошла до ушей кого надо. Во всяком случае, все дальнейшие зачёты не только у этого преподавателя, но и у других преподов по другим дисциплинам я получал практически «автоматом» без всяких там намёков на «смазку».

Вот так. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. И даже не сто, а хотя бы одного друга-депутата. Даже если он об этом и не подозревает.